«Свежий взгляд решил все»: следователь-криминалист из ХМАО о раскрытии убийств прошлых лет

Югорским следователям все чаще удается раскрывать преступления, которые долгие годы оставались «глухарями». Одна из самых резонансных историй последнего времени — убийство 12-летней девочки в Нягани, совершенное в 2011 году. Подозреваемого удалось установить спустя годы благодаря ДНК-экспертизе и кропотливой работе органов следствия. Как удается находить преступников спустя десятилетия, в интервью URA.RU рассказал старший следователь-криминалист СК РФ по ХМАО-Югре, полковник юстиции Сергей Бирюков.

Как сообщает пресс-служба ведомства, в ходе планомерной работы по расследованию преступлений прошлых лет была установлена личность подозреваемого в убийстве девочки. Им оказался уроженец Нягани 1986 года рождения. Мужчина задержан осенью 2025 года в Первоуральске, Свердловской области. Он пытался запутать силовиков и представился другим именем, но его личность подтвердилась после проверки отпечатков пальцев.

– Как именно удается выйти на подозреваемых спустя столько лет?

– Помимо новых технологий важную роль играет внимательный подход и пересмотр старых дел. Мы тщательно проверяем все возможные версии. Каждая версия отрабатывается следственно-оперативной группой. По делу об убийстве девочки из Нягани, я тоже состоял в следственно-оперативной группе. За мной была закреплена задача проверить лиц, попадавших в поле зрения правоохранительных органов за противоправные действия против личности — даже если это были не уголовные дела, а только заявления. Фигурант попал в круг тех, кого нужно было проверить. У него, как и у других 2000 мужчин, были отобраны образцы ДНК. После этого, он, к сожалению, скрылся. 

– Работая в начале 2010х в Нижневартовске вы расследовали избиение мужчины, который впоследствии скончался в больнице, а свидетелями преступления оказались дети. Можете объяснить, как следствию удалось найти преступника спустя много лет?

– Тогда ситуация была сложная. На момент возбуждения уголовного дела этим детям было от 12 до 15 лет. Они видели, как обвиняемый избил человека, и тот позже умер. Дети опознали его, двое прямо указали: да, это он наносил удары. Но родители испугались. Они прямо говорили детям: «Не будем ничего рассказывать. Следственные органы как-нибудь решат». Родители опасались за их безопасность, и показаний тогда не было.

Прошли годы, подростки выросли. Я принял этого уголовное дело к производству. По моему поручению оперативный сотрудник, очень опытный коллега, нашел этих ребят, поговорил с ними — и они согласились дать показания. Они уже были взрослыми, понимали, что бояться нечего. После этого мы провели опознание по фотографии, это называется оперативное отождествление. Лицо, совершившее преступление, было установлено. Вот так преступление прошлых лет мы раскрыли именно следственным путем и направили дело в суд.

– Если обобщить эти истории, что вы бы назвали главным препятствием в расследовании дел прошлых лет?

– Потеря доказательств, смена сотрудников, устаревшие методики — все это бывает, но главное препятствие часто у нас «в голове». Бывает так, что преступление прошлых лет не раскрыто не потому, что нет улик, а потому что их никто не собрал воедино, не посмотрел на обстоятельства под другим углом.

Преступления прошлых лет раскрываются не по волшебству. Это пересмотр материалов, повторный анализ доказательств, экспертизы, допросы, следственные эксперименты. То есть масштабная следственная и оперативная работа.

– Если сравнить 2001 год и сегодняшний день, насколько изменились методы расследования и криминалистическая техника?

– Изменения очень большие. Когда я начинал работать в прокуратуре, криминалистической техники почти не было. Не везде были даже обычные криминалистические фонари, которые сейчас есть у каждого следователя. Сейчас нас оснастили всем необходимым — и научили этим пользоваться.

Сегодня доступны приборы, позволяющие фиксировать следы, которые раньше мы могли даже не заметить. Это и современные металлоискатели, детекторы, источники криминалистического света, позволяющие выявлять скрытые следы. В некоторых управлениях есть георадары и квадрокоптеры, в том числе с тепловизорами, которые помогают находить следы пребывания человека в лесу или на местности, следы тепла, недавно оставленные следы передвижения.

Вся техника — это инструмент. Она ускоряет поиск доказательств, но за правильное применение отвечает следователь.

– Какие новые технологии и методы, на ваш взгляд, могут появиться в работе криминалистов в ближайшие годы?

– В основе все то же. Большинство технологий, которыми мы пользуемся, придуманы еще много лет назад, просто постепенно совершенствуются. Но есть сфера, где изменения будут радикальными — это искусственный интеллект.

Например, в некоторых восточных странах ИИ уже применяется в правосудии. В России тоже идут обсуждения. Как сообщается на официальных страницах Следственного комитета Российской Федерации, по поручению Председателем Следственного комитета России уже прорабатывается вопрос цифровой трансформации деятельности ведомства, а также этапы системного проектирования сервисов обеспечения деятельности СК РФ.

Главная задача — понимать границы применения. Например, ИИ уже способен в секунды преобразовывать аудиофайл в текст. При оформлении процессуальных документов это может сэкономить часы работы: следователь ведет видеозапись, файл выгружается, расшифровывается, приводится в нужное оформление. Но здесь важно соблюдать требования УПК и не допускать искажений и нарушений прав участников уголовного судопроизводства.

Мне кажется, что в ближайшем будущем уголовные дела перейдут в электронный формат. Следователь будет формировать дело в цифровой среде, прокурор его будет проверять тоже в цифре, и суд будет получать материалы в электронном виде. Это значительно оптимизирует работу.

Но главное — это удобство для людей. Работа следственных органов существует не ради нас самих, а ради граждан, чтобы их вопросы решались быстрее, точнее и прозрачнее.

– Какое качество, на ваш взгляд, самое важное для следователя-криминалиста? Внимание, терпение, интуиция?

– Думаю, важно все в совокупности. Следователь обязательно должен быть внимательным — в нашей работе много мелочей, и каждая из них может оказаться ключевой. Терпение тоже необходимо: люди, с которыми мы работаем, разные по характеру, по жизненным обстоятельствам и обращаются к нам по разным вопросам, в том числе требующим немедленной реакции и помощи. Ну и, конечно, интуиция. Она приходит с опытом, но без нее в профессии сложно. 

– Как вы справляетесь с эмоциональной стороной работы? Особенно когда речь идет о тяжких преступлениях.

– Важно помнить, что следователь — тоже человек. Кто-то снимает напряжение музыкой, кто-то спортом, кто-то чтением или хобби. Любое увлечение помогает переключиться. Я убеждён: человек, полностью равнодушный к происходящему, в этой профессии работать не сможет. Эмпатия должна быть, но нужно уметь держать баланс, иначе до профессионального выгорания недолго.

– А какое хобби помогает лично вам? Охота, рыбалка, чтение?

– Я люблю читать, в первую очередь классическую литературу. Она помогает сохранять внутренний баланс и одновременно тренирует профессиональное мышление. Я часто рекомендую молодым следователям смотреть классику — например, «Место встречи изменить нельзя» — и читать хорошие книги. Не ради сюжета, а ради наблюдений. Как люди общаются, как скрывают эмоции, как выглядят реакции на ложь или стресс. Актеры, писатели — они тоже используют элементы криминалистики: наблюдательность, понимание психологии, построение логики. Все это помогает следователю лучше понимать людей.

– Какую роль криминалисты играют в обучении и стажировке молодых следователей?

– Мы регулярно работаем с коллегами: анализируем, как следователи составляют протоколы следственных действий, разбираем ошибки, учим правильно применять криминалистическую технику. Проводим занятия по тактике допросов, очных ставок, проверок показаний на месте. 

Стажировка — это не только учеба, но и обмен опытом. Молодые следователи учатся у нас, сотрудники со стажем — у более опытных коллег из других территорий. Практика меняется, появляются новые нормы законодательства, приходится постоянно адаптироваться.

– Какие расследования последних лет вам запомнились больше всего?

– Из последнего, наверное, самое яркое — это задержание подозреваемого в убийстве малолетней девочки из Нягани. Но если вспоминать вообще, то одно из самых сильных впечатлений оставило дело об убийстве двух человек в Нижневартовске. В 2018 году в городе были убиты мужчина и женщина. Мы установили, что к преступлению причастен их знакомый. Фигурант был в розыске долгое время. Я летал в командировку к потерпевшему в Волгоградскую область. Пожилой отец погибшего очень просил меня найти убийцу, и эта ответственность легла мне на плечи.

Во время оперативно-розыскных мероприятий было установлено, что фигурант находится в Анапе, Краснодарском крае. Помню, как мы с оперативником уже обсуждали поездку на юг — там, по нашим данным, он мог скрываться. Современные технологии позволили достаточно точно определить его возможное местонахождение прямо из кабинета. Но поездки не случилось — фигуранта сдала собственная теща. У них произошёл конфликт, она вызвала полицию, и его задержали. 

Доведенное до суда уголовное дело, справедливые приговоры — это в нашей работе приносит чувство профессионального удовлетворения, когда ты понимаешь, что сделал то, что обещал потерпевшим, и довёл дело до конца.

Запоминаются и эмоционально сложные дела. Был случай, когда мужчина убил свою собственную мать и долго ее истязал. Несмотря на мой профессиональный опыт, было неприятно слушать, как на допросах он рассказывал о пытках близкого человека.

Не менее сложные в эмоциональном плане дела, где гибнут дети. Я тоже родитель и такие трагедии вызывают тяжелые ощущения.

– А были в вашей работе моменты простого человеческого счастья? Какие позитивные моменты вы можете вспомнить?

Если говорить о настоящей радости, то она всегда связана с тем, что удалось довести сложное дело до результата. Такие моменты я переживал и ранее, но сейчас особенно надеюсь, что доведем до конца еще одно расследование, которым занимаемся совместно с коллегами.