Когда монстр человечнее людей: каким получился новый «Франкенштейн» от Гильермо дель Торо

На платформе Netflix 7 ноября 2025 состоялась долгожданная премьера «Франкенштейна» — масштабной экранизации романа Мэри Шелли от мексиканского визионера Гильермо дель Торо. Режиссер шел к этому проекту почти три десятилетия, и результат превзошел ожидания: у фильма 80% одобрения критиков, а картина стала событием киносезона. Подробнее о производстве, сюжете, актерах и рецензии — в материале URA.RU.

«Франкенштейн»: проект мечты Гильермо дель Торо

«Франкенштейн» 2025 года — это американский готический научно-фантастический фильм, который Гильермо дель Торо называл «кульминацией путешествия длиною в большую часть своей жизни». Первые планы создания картины были озвучены еще в 2008 году, когда режиссер заключил контракт с Universal на девять лет. Документ предполагал экранизацию четырех литературных произведений, включая роман Мэри Шелли.

В 2009 году дель Торо начал пробные съемки с актером Дагом Джонсом, но процесс затянулся из-за других проектов режиссера. В 2013 году стало известно, что на главную роль рассматривался Бенедикт Камбербэтч, однако съемки так и не начались. Студия предпочла «Франкенштейну» другой проект дель Торо — «Багровую вершину».

В декабре 2022 года режиссер реанимировал свою мечту для Netflix. Главную роль получил Оскар Айзек, роль монстра изначально предлагалась Эндрю Гарфилду, но в итоге досталась Джейкобу Элорди. Съемки проходили с января по сентябрь 2024 года в Шотландии, Англии и Канаде. Работа велась в Эдинбурге, Глазго, Лондоне, Торонто и живописных локациях Альберты.

Мировая премьера состоялась 30 августа 2025 года на 82-м Венецианском кинофестивале, где картина получила длительные аплодисменты зрителей. 17 октября фильм вышел в ограниченный театральный прокат, а 7 ноября появился на Netflix, став доступным широкой аудитории.

Сюжет фильма «Франкенштейн» 2025 и актеры: трагедия творца и его творения

Литературной основой сценария стал готический роман Мэры Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей», написанный восемнадцатилетней писательницей на спор. Дель Торо не стал буквально копировать книгу или предыдущие экранизации, а работал с материалом как с мифом, требующим смелой интерпретации.

Повествование начинается с финала: застрявший во льдах корабль в Арктике становится свидетелем жестокого противостояния. Капитан Андерсон (Ларс Миккельсен) и его команда обнаруживают измученного человека, убегающего от огромного закутанного в тряпье существа, которого не берут пули. Когда преследователь проваливается под лед, капитан приглашает беглеца в каюту. Тот представляется Виктором Франкенштейном и начинает исповедальный рассказ о своей жизни.

История разворачивается в двух главах. В первой одержимый идеей победить смерть ученый Виктор Франкенштейн экспериментирует с евгеникой и электричеством. В детстве его обижал отец Леопольд (Чарльз Дэнс), требовавший от сына совершенства. Повзрослев, Виктор решает доказать всем, что может превзойти саму природу. С помощью инфернального мецената Харландера (Кристоф Вальц) — дяди невесты своего младшего брата Элизабет (Миа Гот) — он создает из частей трупов павших солдат живое существо и оживляет его с помощью молнии.

Во второй главе Создание (Джейкоб Элорди) пытается научиться жить в мире, который его отвергает. Рожденное из частей погибших на войне, оно несет в себе наследие человеческой агрессии и боли. Существо обретает сознание, учится говорить и даже любить, но сталкивается с враждебностью окружающих из-за своей внешности. Когда монстр понимает, что его создатель отрекся от него, начинается трагическое противостояние, в котором непонятно, кто настоящее чудовище.

Важная деталь: дель Торо использует прием «Расемон», показывая события с разных точек зрения. Виктор рассказывает капитану свою версию, затем появляется Создание и предлагает свое видение произошедшего. Это добавляет истории философской глубины и заставляет зрителя задуматься: чья правда настоящая?

«Франкенштейн» 2025: оценки критиков и зрителей

На сайте-агрегаторе Rotten Tomatoes «Франкенштейн» получил рейтинг 80%, что считается высоким показателем для авторского кино. На IMDb у фильма 7.7, а на Кинопоиске 7.5. Картина заняла третье место в карьере Гильермо дель Торо по среднему баллу критиков на Metacritic — 78 из 100.

Первые рецензенты дали фильму противоречивые, но в целом положительные оценки. Многих впечатлили масштаб и динамичность сюжета, визуальная красота картины и философская глубина. Однако звучали мнения о том, что визуал для режиссера оказался важнее логики поступков и характеров персонажей.

Тим Грирсон из Screen International написал: «Как часто бывает в картинах дель Торо, „Франкенштейн“ — это торжество зрелища над нюансами, грандиозных жестов — над подробным изучением персонажей». Джон Блисдейл из Time Out охарактеризовал фильм как «громкий, грандиозный, утонченный и безумный». Бильге Эбири из Vulture назвал картину «творением безумца», в которое дель Торо вложил «все, что любит, все то, что отражает его одержимость».

Рецензия URA.RU на фильм «Франкенштейн» 2025: когда монстр человечнее людей

Гильермо дель Торо — режиссер, чьи работы невозможно спутать ни с чем. Его «Франкенштейн» — это не просто экранизация классического романа, а глубокое философское размышление о природе человечности, ответственности творца перед творением и вечном поиске любви и принятия. Это кино, после которого сидишь в тишине, осмысливая увиденное.

С первых кадров фильм захватывает своей визуальной мощью. Арктические просторы с нависающими ледяными глыбами, готические башни с барельефами Медузы Горгоны, роскошные интерьеры, напоминающие музейные экспозиции — каждый кадр выглядит как произведение искусства. Дель Торо не просто снял красивое кино, он создал живую эпоху, где нет ощущения декораций. Камера движется плавно и равномерно, свет построен так, что даже в полумраке видна фактура ткани, блеск металла, влажная кожа. Это не давящий мрак традиционного хоррора, а ровное освещение с акцентами на деталях.

Лаборатория Виктора собрана как реальный механизм — с катушками, рычагами, стеклянными сосудами. Фильм объясняет, где и что должно располагаться, как это здание появилось и разрасталось. Костюмы и декорации выполнены вручную, без избыточного использования компьютерной графики. Эта материальность — то, что отличает «Франкенштейна» дель Торо от большинства современных готических картин. Он не пытается быть эффектным ради эффектности — красота служит истории.

Особого внимания заслуживает дизайн Создания. Вместо традиционного обезображенного монстра дель Торо создал существо, где элементы причудливо сочетаются друг с другом, вызывая не отвращение, а эмпатию. Это не просто нечто пугающее, это прямое следствие и отражение самых темных сторон человеческой натуры — ведь тело монстра собрано из частей солдат, погибших на войне. Существо изначально несет в себе наследие человеческой агрессии, боли и страдания.

Джейкоб Элорди совершает настоящий актерский подвиг. Его монстр — это умное, любознательное, по-детски наивное и оттого невероятно травмированное существо. Элорди удается передать целый спектр эмоций — от ярости до скорби — практически без слов. Когда это создание начинает задавать вечные вопросы о смысле своего существования, злость зрителя направляется не на него, а на легкомысленного творца. Сцена исповеди Существа на корабле — эмоциональный центр фильма, ради которого стоит выдержать первые полтора часа.

Оскар Айзек играет Виктора не как безумца, а как человека, одержимого конкретной идеей. За его стремлением победить смерть видно желание стать лучшим, доказать что-то отцу и всему миру. Это не карикатурный ученый, а живой, страдающий человек, чья трагедия начинается не в момент провала, а в момент величайшего триумфа — когда он заставляет мертвую плоть биться в такт электрическим разрядам. Между творцом и творением нет традиционной дуэли. Виктор пытается объяснить свое решение как научный успех, но каждое слово звучит как оправдание. Монстр учится говорить, чтобы задать один вопрос: зачем? В финальных сценах создается ощущение, что они давно поменялись местами — и настоящим чудовищем оказывается человек.

Дель Торо превращает историю Шелли в готический романс с христианскими мотивами. Виктор — жестокий и капризный бог, настолько поглощенный собой, что не замечает в своем творении бессмертной души. Созданное же им Существо — одновременно Адам, изгнанный из рая, и Христос, страдающий за грехи других. Эта библейская аллюзия придает фильму дополнительную глубину.

Режиссер использует прием множественных точек зрения: сначала Виктор рассказывает свою версию событий капитану, затем появляется Создание со своим видением. Чья правда настоящая? Дель Торо не дает однозначного ответа, предоставляя зрителю самому решить, кому верить. Это добавляет истории философского измерения.

Миа Гот создает запоминающийся образ Элизабет — женщины, которая становится объектом желания и Виктора, и его Создания. Ее сцены замедляют темп повествования, давая персонажам время для осознания и катарсиса. Кристоф Вальц в роли инфернального мецената Харландера добавляет картине нотку зловещей таинственности, хотя его персонаж полностью раскрывается лишь ближе к финалу.

Музыкальное сопровождение Александра Деспла минимально — чаще слышны окружающие звуки. Это создает плотную атмосферу, которая не давит, а втягивает. Фильм не давит масштабом и не пытается шокировать — он работает на послевкусии.

Однако у картины есть очевидные недостатки. Главный из них — продолжительность. Два с половиной часа — серьезное испытание даже для подготовленного зрителя. Середина фильма ощущается затянутой: после динамичного начала наступает период размеренного, почти медитативного повествования о страданиях монстра. Некоторые сцены можно было сократить без ущерба для сюжета. Местами кажется, что режиссер слишком влюблен в свои визуальные находки и задерживается на них дольше необходимого.

Сценарий временами проигрывает визуалу. Диалоги стилизованы под язык романа XIX века — персонажи разговаривают туманными максимами, цитируют Байрона и постоянно страдают. Это создает определенную дистанцию между зрителем и героями. Порой грандиозные декорации и философские монологи подавляют самих персонажей, их мотивацию. Логика поведения некоторых героев выглядит неестественно — например, неожиданная ненависть Элизабет к Виктору или ее пылкие эмоции к чудовищу кажутся притянутыми за уши.

Дель Торо не смог полностью раскрыть всех персонажей. Информация вываливается на зрителя либо большими порциями и скомкано, либо вообще отсутствует. Хотелось бы больше сцен с отцом Виктора — он был отличным мотиватором для главного героя, но после нескольких эпизодов пропал навсегда. Из-за этого не каждый герой на экране оживает, временами не веришь в происходящее.

Проблема фильма, как часто бывает с работами дель Торо, — в выстраивании драматургической динамики. Длительность не позволяет закрыть глаза на то, что режиссер по-прежнему не всегда умеет держать нарратив в тонусе. Наиболее важной для автора является центральная исповедь Существа, но чтобы до нее добраться, приходится выдержать полтора часа в компании отчаянно переигрывающего Оскара Айзека.

Тем не менее, эти недостатки не перечеркивают главного: «Франкенштейн» — это событие в современном кинематографе. Дель Торо снял не просто красивое кино, а создал свой собственный памятник вечной истории о Прометее, дерзнувшем похитить огонь у богов. Это фильм-размышление, фильм-настроение, который лучше смотреть в одиночестве или тихой компании, позволив себе погрузиться в его мрачную атмосферу с головой.

Это не динамичный хоррор-экшен и не стандартная страшилка. Дель Торо смещает акцент к трагедии и эмпатии, давая праву монстра на голос. Его чудовище — более глубокая личность, чем создатель. Режиссер снова доказывает свой главный тезис: монстры дель Торо всегда человечнее людей. И призрак погибшего мальчика в «Хребте дьявола», и человек-амфибия в «Форме воды», и теперь — словно предводитель всех изгоев — монстр Виктора Франкенштейна заслуживают проявлений гуманизма куда больше, чем окружающие их люди.

Вы можете выйти после просмотра с легким чувством усталости, но гарантированно вынесете несколько мощных образов и мыслей, которые будут преследовать еще долго. Это громкое, спорное, но безусловно важное высказывание одного из самых оригинальных режиссеров нашего времени.